Врачи Клиники Мешалкина присоединились к акции «Спаси жизнь – стань донором костного мозга!»

Тут ни крови, ни игл не боятся. В Центре Мешалкина работа – спасать жизнь. Даже так – в роли донора. Кому и зачем помогает, аритмолог Денис Лосик хорошо осознает. Говорит, порой спасти жизнь пациенту с лейкозом (раком крови) может только трансплантация костного мозга.

Денис Лосик, аритмолог-кардиолог: «Когда человек сталкивается с этой проблемой, ему всегда направление пути идёт на Европу, но это очень дорого. Соответственно, если это есть у нас, то по щелчку мыши ты можешь найти донора. Это сокращает сроки и, думаю, что позволит нам спасти больше жизней».

Олеся Герасименко, корреспондент: «Процедура донорства костного мозга отличается от привычного и знакомого нам донорства крови. Если во втором случае у вас возьмут около 400 мл крови и на этом, считайте, ваша миссия выполнена, то здесь – всего 9 миллилитров, и эту кровь переливать никому не будут».

Пробирку отправят в лабораторию, где определят состав генов – он уникальный, но найти «генетического близнеца» возможно. Вероятность – 1 к 20 000, так что добровольцу могут и никогда не позвонить. Чудо, если случится совпадение. Дальше – трансплантация костного мозга: забор кроветворных стволовых клеток. Донору предложат два варианта процедуры.

Ольга Акиншина, сотрудник Национального медицинского исследовательского центра имени Е. Н. Мешалкина: «Можно напрямую операционно, а можно через аппарат переливания крови – это менее травматично, но у него какая-то медикаментозная подготовка идёт. Меня это не напугало».

Вреда для организма донора, вопреки домыслам, нет.

Екатерина Кузнецова, руководитель бюро «Русфонда» в Новосибирской области: «Донор потом находится под наблюдением врача, но всё восстанавливается через несколько дней. Мы всегда говорим (и врачи всегда подчёркивают), что здоровье донора – на первом месте».

В Германии Национальный регистр потенциальных доноров включает пять миллионов человек, в Америке – 9 миллионов, в России – 80 тысяч. Пока. Ежедневно это число растёт. Каждая новая пробирка – на вес человеческой жизни.