«Вести» встретились с врачом-ветераном Великой Отечественной войны

Наверное, мало кто знает, что значило в годы Великой Отечественной войны быть командиром санитарного взвода. Врачи, как и прочие солдаты и офицеры (не в белых халатах – в шинелях, с гранатами за поясом и автоматом в руках), находились в самом пекле сражений, на передовой. Такими были пять лет войны для Николая Моисенко, много лет возглавлявшего Центральную районную больницу города Куйбышева. «Врач с большой буквы» – так говорят о нем коллеги и пациенты.

«На поле боя оставались те, кто сам не мог двигаться, кому нужна срочная помощь. Руку оторвало, кровь хлещет струей – надо срочно, прямо на поле боя, жгут наложить, остановить кровотечение, иначе он через несколько минут умрет... Раненный в живот, раненный в грудь, раненный в голову – они оставались, им надо было оказывать помощь. А те, которые могут из этого ада выбраться, ползком или перебежками уходили в укрытие. Стихийно создавались гнезда раненых – туда, в эти укрытия, те, кто на поле боя работает, должны были раненых оттаскивать вместе с их оружием. Если я поползу – вижу, что помощь не оказывают. Когда я ору во весь голос, санитары ко мне вылазят. Боялись,

конечно, все боялись – и мы боялись, и большие командиры. Сталина боялись. Сталин, знаете, пощады никому не давал… На передовой мы ничего раненым не давали, даже водичку иногда не давали. Он умоляет: «Пить!», а у него живот пробит... Оторвешь кусочек бинта, водичкой смочишь: «На, пососи и выплюнь, но ни в коем случае не глотай!» У меня ничего не было. Я мог сердечное ввести, морфий, противоболевое, мог ввести препарат, который улучшает дыхание. Больше, кроме бинтов и перевязочных пакетов, у меня ничего не было. В полковых медпунктах уже больше было – и инструменты, и лекарства, а в медсанбате – там уже всё было».

Интересно, что тяжело раненных солдат, которые, по прогнозу врачей, не могли больше воевать, отправляли на лечение в глубокий тыл – в город Куйбышев, туда, куда после войны отправят работать главным врачом ЦРБ и Николая Моисеенко. Но сначала – через несколько дней после окончания войны – он приехал в Новосибирск и сразу поступил в медицинский институт. Уже через полгода обучения ученый совет и дирекция института переводят талантливого студента на «Сталинскую стипендию». Это было настоящее счастье: к 250 рублям обычной студенческой стипендии – еще 500 «сталинских» рублей. Таких студентов на всех пяти курсах новосибирского меда было всего четверо.

«Залесский (директор института) позвонил в Облздрав: «…Прошел Крым, Рым и медные трубы... Все пятерки… Можете отправить на какую-нибудь ответственную работу?» А тут я принял – господи… канализации нет, водопровода нет, печи развалились… В деревянной бочке воду возили для нужд больницы… а нечистоты – за город… Больница была разбросана по всему году, я ее собрал – теперь там целый городок… морг… Да, это всё я собирал, за это мне Орден Ленина дали – за особые успехи в развитии здравоохранения…»

Куйбышевская Центральная районная больница в те годы была самой крупной в Новосибирской области, она обслуживала не только куйбышевцев, но и еще с десяток соседних районов. Именно Николай Моисеенко придумал в те годы и знаменитую сегодня санавиацию. С местного аэропорта в Барабинске, сегодня поросшего бурьяном, ежедневно взлетали кукурузники – куйбышевские врачи спешили на помощь к пациентам самых отдаленных деревень, где тогда работали молодые неопытные специалисты, не всегда готовые грамотно и быстро оказать врачебную помощь в самых тяжелых случаях. Каждый год на развитие Куйбышевской санавиации – по настоянию опять-таки главного врача Моисеенко – правительство страны выделяло 40 000 советских рублей.

В Куйбышевском районе в те непростые послевоенные годы Николаю Моисеенко удалось создать мощную базу – больницу на 650 коек, где работали лучшие специалисты области в те годы, 220 лучших докторов. В Куйбышеве строится поликлиника, новый трехэтажный больничный корпус, инфекционное и хирургическое отделения, пищеблок, к больнице подводится центральное отопление. А чуть позже открывается и медучилище. Всё это давалось непросто – нужно было «выбивать», доказывать, убеждать…

Сегодня, в свои 99 лет, отстранившись от суеты профессиональных будней, прикованный к инвалидной коляске, каждую ночь он вспоминает не больничные коридоры, а фронтовые походы. Все прожитые годы картины военных лет хранились где-то глубоко в сердце, но сегодня всё чаще ярко и болезненно всплывают в памяти военврача. Особенно беспокоит душу одна история.

«Мы подходим – лежит убитая женщина, дальше – девушка убитая. Мальчишечка трехлетний прижался в уголочек. Мы вытащили этого мальчишку. Подходит женщина: «У него лицо прострелено». Пуля вот сюда попала, в челюстной области выскочила. Он не плакал, не стонал, дрожал вот так… а мы думали, вы казачки… власовцы… Мальчишечка этот выскочил… Пуля не в голову, а в лицо…»